Иоахим Патинир (Ок. 1480 — 1524)
Творчество этого нидерландского художника уже полностью принадлежит XVI веку. Патинир родился в небольшом городке на юге Бельгии в долине реки Маас. Берега ее в этих краях отличаются особой живописностью. Здесь встречаются и причудливые голые скалы, и пещеры, и поросшие лесом холмы. Впечатления от этой природы, столь непохожей на низменные ландшафты большей части Нидерландов, запали в душу Патинира и отразились впоследствии в его картинах. Работал он сначала в Брюгге, затем в Антверпене.
В это время в искусстве Нидерландов все явственнее утверждаются принципы ренессансной культуры, все определеннее обнаруживаются новые подходы к изображению окружающего мира. Земная человеческая жизнь, реальная природа и быт все больше влекут к себе внимание художников. Складываются предпосылки к формированию пейзажа как самостоятельного жанра живописи. Творчеству Патинира в этом процессе принадлежит важная роль.
Для ранних работ художника характерна еще относительная сюжетная повествовательность. Таковы его картины «Отдых на пути в Египет» (Мадрид, Прадо) и «Крещение» (Вена, Музей истории искусства), посвященные эпизодам из Священного Писания. Точной даты они не имеют, но, предположительно, исполнены не позже 1515 года. Центральное место в обеих картинах занимают крупномасштабно представленные главные герои; на среднем плане — второстепенные фигуры и группы. Их композиционно-смысловая роль заключается не столько в том, чтобы раскрывать логику развития сюжета, сколько в том, чтобы пригласить зрителя вглядеться в глубину пейзажа, полюбоваться разнообразием природы, неисчерпаемым богатством представленного ландшафта. Изгибы реки, скалы, цепи холмов словно отсчитывают пространство, влекут в глубину картины. Колорит подчинен той же задаче: более темный, буровато-коричневый передний план, за ним — светло-песочные скалы с пятнами сочной зелени, дальше — сине-зеленые леса, а совсем на горизонте — голубеющие, тонущие в сиреневой дымке возвышенности. Такое колористическое и композиционное построение позволяет ощутить бесконечность природного мира.
В последующих работах Патинира сюжетообразующая роль фигур становится совсем незначительной, они превращаются в своеобразный стаффаж, предлог для создания предметно-пространственной глубины пейзажного образа. Так, в картине «Святой Иероним в скалистом пейзаже» (ок. 1520, Лондон, Национальная галерея) маленькая фигура отшельника почти неразличима среди нагромождения мощных скал, воспринимающихся подлинными «героями» произведения. Мастер вновь старается изобразить такие мотивы реальной действительности, которые позволяют наиболее наглядно выразить пространственную среду. Высокая точка зрения дает возможность представить изображаемый ландшафт как панораму. В отрогах темных громад первого плана виднеется светлый проем, за ним дорожка и вырубленная в скале лестница, ведущая к ровному плато. Вдали стоят замок и церковь — признаки человеческой жизни в этой дикой природе. Дальше опять вздымаются к небу пики скал. Не лишенное таинственности зрелище дополняют небеса, демонстрирующие все оттенки своего возможного состояния — и черные мрачные тучи, и проблески лазури, и клубящиеся облака, и почти слепящая белизна разрывов, освещенных солнцем.
Весьма своеобразна картина «Переправа через Стикс» (ок. 1520, Мадрид, Прадо). Примечательно, что сюжет взят на этот раз не из христианской истории, а из греческой мифологии. Художника привлекла возможность изобразить новый пейзажный мотив, в котором доминирует водная стихия. Необозримое пространство мирового океана продолжается вплоть до горизонта. Слева — живописные берега, леса, озера, уходящие вдаль силуэты холмов и гор — вся прелесть земной природы. Справа — лишь ближний уголок берега представляет тенистую рощу, далее же — темное жерло, ведущее в царство Аида, а за ним дымы и пламя этой мрачной обители смерти. В центре среднего плана — ладья Харона, перевозчика душ умерших. Изумительно богатство колорита, построенного на тончайшей разработке всех оттенков зеленого цвета: бирюзовые тона океана, то сгущающиеся почти дочерна, то сияющие лазурью, сочная малахитовая зелень лужаек, густые темно-зеленые чащи лесов, воды озера, отражающие то голубизну неба, то белизну облаков, то зелень прибрежного леса.
Творчество Патинира высоко ценил Альбрехт Дюрер, побывавший в 1521 году в Антверпене и подружившийся с художником. Знаменательно, что в применении именно к нидерландскому мастеру он в своем дневнике впервые употребляет обязывающее определение — «пейзажист». Его искусство ценили и отечественные живописцы, порой обращавшиеся к нему с просьбой о написании пейзажного фона в их собственных картинах; и, наоборот, Патинир иногда привлекал других художников к исполнению фигур в своих ландшафтных композициях.