Адриан Браувер (1605 — 1638)
Рядом со знаменитыми произведениями Рубенса, Ван Дейка, Йорданса и других фламандских живописцев первой половины XVII века работы их современника Адриана Браувера кажутся необычными. В его небольших картинах изображены непритязательные сцены в сумрачных убогих кабачках, где крестьяне, бедняки, бродяги пьянствуют, играют в карты и кости, затевают яростные драки. Герои Браувера — задавленные нищетой, опустившиеся, озлобленные люмпены с тупыми лицами. Искусство этого самобытного мастера не было, однако, исторической случайностью. Оно отражало реальные теневые стороны жизни фламандского общества, восходило к нидерландской национальной традиции XVI века, к гротескным образам Питера Брейгеля Старшего. Одинокая фигура в живописи Фландрии, Адриан Браувер был ее порождением. То, что утверждало себя во фламандском искусстве XVII века, эпохе ее высшего расцвета, находило как бы обратный отклик, резко изменялось, утрировалось в творчестве Браувера. Ликующая полнота жизни превращалась в дерзкую бесшабашность, радостное веселье уступало место горечи и апатии, возвышенная красота оборачивалась уродством. Образы фламандской живописи словно воспаряли над повседневностью, образы Браувера опускались на дно жизни. При этом художник оставался фламандцем. Столь непохожее на произведения соотечественников, его искусство отличалось и от современных ему голландских жанристов со схожими сюжетами попоек, карточных игр и потасовок.
Знакомство Браувера с Голландией началось еще в юности. Уроженец небольшого городка Оуденарде, он покинул семью зажиточных родителей, уехал в Харлем, где, по-видимому, работал в мастерской Франса Халса. В Голландии художник усвоил практику создания небольших картин из жизни низов общества, а также тональный колорит и передачу световоздушной среды. Эти завоевания голландской живописи способствовали развитию великолепного колористического дара Браувера. Он превзошел голландских жанристов не только блеском живописного мастерства, но и смелостью образов, остротой их восприятия, темпераментом и драматизмом. Его картины, подчас грубоватые и безрадостные, не знали назидательности, бытописательства, постного благонравия, занимательной повествовательности. Жанровые картины подражавшего ему голландца Адриана Остаде кажутся наивно простодушными и пестро расцвеченными.
По возвращении в Антверпен в 1631 году Браувер прожил недолгую беспорядочную жизнь, связанную с миром богемы. Последние годы он поселился в доме известного гравера П. Понтиуса, сотрудничавшего с Рубенсом, с которым Браувера связывали дружеские отношения. Рубенс материально поддерживал Браувера, вечно находившегося в долгах, покупал его картины. Великий мастер почувствовал в работах молодого живописца нечто гораздо большее, чем вызов общепринятому.
Творчество Браувера — редкий пример сочетания гротеска и лирической окраски образов, жестокой прозы сюжетов и живописной красоты. Эти особенности выявили себя не сразу. В ранних картинах, например в берлинской "Школе", написанной еще в Голландии и подобной свалке гномоподобных уродцев, преобладает откровенный шарж. Во многих произведениях Браувера сохраняется однотипность изображения и прямолинейность характеристики. Помещая на переднем плане группу фигур, расположенных обычно вокруг стола или скамейки, он связывает их общим действием, показывает их изменчивые позы, повороты, резкие жесты и подвижную мимику лиц.
Запрещенное во Фландрии XVII века курение табака, естественно, всячески нарушалось. Курильщики собирались в тайных притонах. В картинах Браувера на эту тему ощущается некая бравада. Главным героем одной из картин стал помещенный в центре молодой курильщик, возможно, новичок. Округлив глаза и пуская дым из широко раскрытого рта, он разыгрывает состояние изумления и восторга, за которым насмешливо наблюдают его спутники.
Подчеркнутая мимика лиц особенно привлекала художника в фигурах, данных крупным планом. Лицо искажается гримасой боли, как в сцене жестокого домашнего врачевания, которое становится испытанием выносливости больного в картине «Операция на плече» (Осязание; Франкфурт-на-Майне, Штеделевский институт искусств), гримасу отвращения вызывает «Горькое лекарство» (1636—1637, там же).
Одновременно Браувер создает картины, в которых словно стихают низменные страсти. Усиливаются созерцательный характер, юмор, лирическая окраска образов. Компании выпивох и курильщиков мирно беседуют, играют в шары, распевают песни. В Крестьянском концерте (Мюнхен, Старая пинакотека) четыре крестьянина самозабвенно поют, смешно открыв рты; толстая крестьянка с ребенком греется у очага. В картине есть человеческая теплота и ощущение жизненной правды.
В сценах, которые происходят в тесных кабаках или на улице близ грязных заборов и лачуг, единая световоздушная среда связывает фигуры, близкие и дальние планы. Тончайшие переходы света и тени смягчают формы. Дальний план, где идет своя обыденная жизнь, написан легко и прозрачно в серо-желтоватых тонах. Одежды фигур первого плана образуют красочные пятна блеклых нежных голубоватых, кремовых, розовых оттенков. Живописная техника Браувера удивляет своим артистизмом.
С годами в его творчестве усиливается тема одиночества. Написанный в последние годы жизни «Автопортрет» (Гаага, Музей Маурицхейс) необычен для своего времени: опустившийся, равнодушный ко всем внешним приличиям человек полон сложной внутренней жизни.
Отпечаток личного восприятия лежит на всем творчестве Браувера. Он особенно заметен в его поздних пейзажных работах, в которых непосредственно проявился его лиризм. Одни из них проникнуты чувством особой интимности, покоя и умиротворенности природы. Другие драматичны и взволнованны. Чаще всего это ночные пейзажи, освещенные неровным светом луны, скользящим по несущимся разорванным облакам и шумящим от ветра деревьям (Дюнный ландшафт с восходящей луной, Берлин, Государственные музеи). Тревожному настроению такого типа пейзажа соответствуют одинокие зловещие фигуры бродяг, мазок приобретает стремительный беспокойный ритм. Пейзажи мастера по силе выразительности перекликаются с пейзажами Рембрандта.
Творчество Браувера сумели оценить в XVII веке лишь немногие.