Бартоломе Эстебан Мурильо (1617 — 1682)
Мурильо, младший современник Веласкеса, Сурбарана, Риберы, в XVIII—XIX веках стал самым известным художником Испании. Его называли испанским Рафаэлем, его картины копировали в музеях и охотно приобретали, благодаря чему большинство их находится за пределами Испании. Так, прекрасная коллекция произведений Мурильо украшает петербургский Эрмитаж.
В конце XIX столетия слава художника постепенно померкла, критике подвергались слабые стороны его творчества, обозначаемые как «приторная слащавость», «поверхностность», «приглаженность». Прошли долгие годы, и во второй половине XX века популярность Мурильо заметно выросла. Отмеченный в 1982 году трехсотлетний юбилей со дня смерти художника способствовал возрождению интереса к его произведениям. Одной из главных задач стало более углубленное исследование его жизни и творчества, освобождение их от груза легенд и ошибочных представлений.
Жизнь Мурильо, о которой известно мало, не отличалась яркими событиями и была достаточно заурядна. Он родился в Севилье, в многодетной семье цирюльника, рано лишился родителей и был воспитан своей теткой — женой уважаемого севильского хирурга.
Вся жизнь Мурильо прошла в Севилье, по-видимому, дважды он совершал поездки в Мадрид, но придворная карьера его не привлекала. Мурильо стал первым президентом учрежденной в 1660 году севильской Академии. В этой свободной, недолго просуществовавшей организации художников, которая содержалась на средства ее членов, молодые мастера могли изучать технику живописи и скульптуры под руководством опытных педагогов. От позднейших испанских академий ее отличало требование тщательного изучения натуры.
Получая все больше заказов, Мурильо много и плодотворно работал для различных монашеских орденов, церквей и госпиталей города. Деловитый и практичный, он знал цену своего труда. Вместе с тем этого мягкого и приветливого человека всегда окружали друзья и ученики. Художник ушел из жизни внезапно и драматично. Редко покидавший родной город, он был приглашен в Кадис для росписи алтаря в монастыре капуцинов, упал с лесов и вскоре умер в Севилье.
Среди многих превосходных портретов Мурильо, составлявших в его искусстве все же боковую ветвь, особенно интересен поздний и необычный автопортрет (1670, Мадрид, Прадо), написанный по просьбе детей, о чем свидетельствует надпись по-латыни, как бы прибитая к раме. Его приятное поблекшее лицо с серьезным взглядом темных глаз спокойно и доброжелательно. С оттенком мягкой иронии Мурильо словно представляет себя зрителю.
Искусство Мурильо принадлежит новому историческому этапу, связанному с активным развитием в испанском обществе второй половины XVII столетия барочной церковной живописи. Он стремился сохранить приверженность демократическим традициям своих старших современников, обращаясь к тем же жанрам, вводил в религиозные композиции бытовые мотивы, типы улицы и не случайно в возглавляемой им Академии защищал принцип работы с натуры. Но спокойное и гармоничное искусство Мурильо тяготело к идеальной трактовке образов. Художник лирического плана, он вносил в свои произведения немало искреннего, проникновенного, светлого чувства. Образы Мурильо, чуждые драматизма, напряжения, яркости характеров, как правило, жизнерадостны, душевно открыты, трогательно непосредственны, подчас сентиментальны. Мурильо, как все великие испанцы, — замечательный мастер колорита. Поэтическому настроению его картин способствует мягкая цветовая гамма, красота форм и композиционных решений. Его большие циклы, состоявшие из многих картин, часто исполнялись при помощи учеников. В неравноценном наследии Мурильо высокие художественные достижения соседствовали со штампами барочного академизма.
Одна из главных тем Мурильо — видения, чудеса, небесные апофеозы. Чудесные явления Христа, Мадонны с Младенцем святым монахам подчинялись традиционной композиции. Восседающие на облаках небожители окружены сияющим потоком парящих ангелочков. Коленопреклоненные монахи обращают к ним взоры, воздевают руки в экстатическом восторге. К числу первых картин молодого Мурильо этого типа принадлежит еще несколько тяжеловатая и многословная Мадонна, передающая четки Святому Доминику (1642, Севилья, Архиепископский дворец). Художник наивно расшифровывает название ордена (доминиканцы — псы господни) включением в композицию лежащей собаки. Творческой зрелостью отличается эффектное полотно 1656 года для севильского собора Видение Святого Антония Падуанского, прославившее Мурильо в родном городе.
Изображение этого францисканского монаха, уроженца Пиренейского полуострова, как и других, почитаемых в Севилье святых, было особо важным заказом. Мурильо создал для ризницы собора величественные идеальные портреты Святых Леандра и Исидора. Образ епископа VII века, ученого и писателя Исидора Севильского воскрешал в памяти жителей города далекое прошлое. Но в начале XVII века иконография католических святых пополнилась именами тех, кто жил не в столь отдаленные времена. Среди заказов Мурильо, исполненных в расцвете творчества, один из самых крупных исходил от монастыря ордена капуцинов в Севилье. Он был посвящен жизни Святого Фомы Вильянуэвы, архиепископа Валенсии, деятельность которого протекала в XVI веке. К числу лучших произведений мастера принадлежит картина «Святой Фома Вильянуэва, раздающий милостыню» (Севилья, Музей изящных искусств). В торжественном пространстве храма с идущими между колоннами лучами солнца высится строгая, полная достоинства и сострадания фигура святого, его окружают нищие и калеки. В левом углу в полумраке помещена живая группа женщины с ребенком: к сидящей на полу матери подбегает радостный малыш, показывая ей полученную монету.
Тема милосердия, преломленная через религиозные сюжеты, получила активное распространение в творчестве Мурильо. Здесь сказались условия заказов, исходившие от монашеских орденов, благотворительных братств, сыграли роль и личные побуждения самого художника, который сблизился с Братством милосердия, основанным доном Мигелем де Маньярой, мистиком и теологом. Мурильо стал членом братства, написал в 1674—1680 годах серию картин для госпиталя Милосердия (Ла Каридад) в Севилье. В конечном счете идея Милосердия, восходившая к Евангелию, порождалась жестокой реальностью. Тяжелейший кризис, охвативший испанское государство во второй половине XVII века, достиг и жизнерадостной Севильи. Все это косвенно коснулось творчества Мурильо. Мир его образов оставался светлым и гармоничным, в нем господствовал идеал красоты, воплощенный в образе Мадонны, божественного Младенца, счастья материнства. Именно эти стороны искусства Мурильо вызывали восхищение последующих поколений. Излюбленные им чудеса, небесные видения особенно эффектно выглядели в больших композициях Непорочного зачатия — инмакулада консепсьон. Популярный в XVII столетии тип испанской религиозной картины основывался на католическом догмате о непорочном зачатии самой Марии ее родителями. Но значение этого образа, связанного с испанским культом Девы Марии, был гораздо шире: по королевскому указу начала века образ Непорочного зачатия провозглашался защитой Испании. Непорочное зачатие писали все испанские живописцы. Вершиной этих изображений признаны феерические видения Мурильо. В его картинах юная прекрасная Мария, стоящая на полумесяце или земной сфере, легко возносится на небо в окружении гирлянд парящих, тающих в туманном золотистом свете миловидных ангелочков. Славу Мурильо принесли многочисленные изображения Мадонны с Младенцем, в которых, при всем их различии, воплощен распространенный в Андалусии тип южной женской красоты. Трогательное материнское чувство художник подчеркивал в Святых Семействах.
Стремление к жанровой трактовке отличает известное «Святое Семейство с птичкой» (Мадрид, Прадо), где несколько приукрашено представлена семья простого ремесленника.
Особое место в творчестве Мурильо занимают изображения детей, они пользовались самым большим успехом. Великолепно написан маленький Христос в картине «Добрый пастырь» (ок. 1660, Мадрид, Прадо), красивый чернокудрый андалусский мальчик.
Острее и реальнее в искусстве Мурильо предстают новые для испанской традиции жанровые картины, в которых изображены нищие ребятишки севильских улиц. Они едят, болтают, играют в кости, их радости просты, огорчения мимолетны. В ранних картинах ("Мальчик с собакой", Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж) больше жизненной прозы, дети некрасивы, естественны. Картины 1670-х годов более действенны, сюжетно занимательны, безупречны и свободны по живописи. Многие персонажи правдивы, но иногда приукрашены. Старые испанские авторы называли эффектные приемы живописи позднего Мурильо — «вапоросо» (от слова пар), т. е. насыщенными переходами цвета, тающими переливами воздушной светотени. Утонченностью прозрачного колорита, измельченностью форм и миловидностью детских персонажей Мурильо отчасти предвосхитил искусство рококо.
